-Именно так всё и обстоит, - подтвердил Харвин, - Вы, наверное, тоже уже немало времени в пути?
Да, что правда, то правда: у Харвина не было ни единого хорошего знакомого – чего уж говорить о друзьях. Он был один. Всегда и везде. И дело было не только в странствиях, нет… Будь он более общительным – наверняка у него было бы хоть несколько друзей в каждом городе. И, возможно, даже спутник. А так… Но, может, так и лучше? Никто тебя не предаст, никто не обманет ожиданий… И ты никого не подставишь. Всё правильно. Всё так и должно быть.
-Я никогда ни с кем первым не знакомлюсь, - признался лекарь, едва заметно улыбнувшись, - А с тем, кто лишь недавно был в центре общего внимания – тем более постесняюсь.
Да, Харвин никогда ни с кем не заговаривал первым. Разве что в случае крайней необходимости. С благодарностью принимал помощь… Но просить помощи абсолютно не умел. И дело не в гордыне: он просто не умел знакомиться с людьми. Смущался. А помощи просить просто не умел: Харвину неизменно казалось, что при этом он выглядит глупо. И сегодня он таки смог закричать и позвать на помощь девушку, сейчас мирно дремлющую у костра. Но причина была тому самая прозаическая: он прекрасно понимал, что либо потеряет и вещи, и, возможно, голову – либо получит крохотный шанс остаться невредимым. Повезло однако…
-Честно говоря, я бы в любом случае отправился в путь – совершенно искренне ответил Харвин, - Конечно, в стабильной жизни есть свой шарм… Но как можно сидеть на одном месте, когда вокруг так много прекрасного и удивительного? Леса эльфов, суровая красота земель Вольной Катории – он закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям. Да, несмотря на свой юный возраст, Харвин уже много где успел побывать. И убедился в том, что земли Триона и впрямь бескрайни и прекрасны… Нет, ну как можно променять  вольную жизнь на дом и созерцание от силы километра-двух вокруг него? Непостижимо.
Харвин лишь удивлённо поднял брови. Право слово, такое удивительное совпадение… Не каждый день встретишь в столь глубоких дебрях человека, столь похожего на тебя. Который ещё разговаривает с тобой столь откровенно, будто они знакомы уже много лет… Да и ещё вызывающий какие-то смутные воспоминания. А утром они почти наверняка расстанутся и никогда не увидятся больше. Странная ночь…
-Возможно, - усмехнулся Харвин, - Но душа в «совокупности алхимических элементов» долго не удержится – если за этой совокупностью не наблюдать и не лечить, - и после минутного молчания он таки добавил: - А если я и разбираюсь в душах – то исключительно как человек, а не как лекарь.
Он и не знал, зачем сказал это. Чтобы не казаться уж чересчур чёрствым душой циником? Да какая разница, всё равно они уже утром расстанутся и забудут друг о друге. Но вот, что-то его толкнуло на подобное признание.
-Не знаю, - вздохнул Харвин и несмело улыбнулся, - Атмосферой навеяло… Такая ночь… Необычная.
И впрямь, ночь была не из обыкновенных. Не каждую ночь тебя спасают от волков и ты внезапно оказываешься в столь приятной компании. И звёзды мерцают в тёмной бездне ночного неба своим холодным блеском, словно россыпь алмазов, и приятно трещит костёр… Такому моменту соответствовало лишь одно. Легенда. О любви.
Услышав реакцию девушки, Харвин вздрогнул. Нет, нет, не может быть… Но ведь она сама сказала… Но не бывает же таких совпадений!!!
Он схватился за голову и опустил взгляд в землю, при этом ничего перед собой не видя. Нет, Харвин не имел ничего против этой девушки. Он ведь почему и сбежал-то… Не потому, что не любил Ллинару, нет… Его заставляли – это раз. А на любые поползновения ограничить его свободу Харвин реагировал совершенно дико. И во вторую очередь – он не имел ничего против той несчастной девчонки, которую он видел в ту свою поездку к Эйданам. Отец её не любил, мама куда-то исчезла… И она лекаря явно невзлюбила за его необщительность. И вряд ли шла замуж по своей воле… Он не хотел ничего плохого Ллинаре. И это тоже было поводом для ухода… Но она-то вряд ли это понимает!
Из мрачных мыслей Харвина выдернул резкий вскрик девушки. Когда он поднял голову, он увидел, что менестрель лежит на земле, а её ступня была неестественно вывернута. Хорошо споткнулась, однако…
Он быстро встал, сделал несколько шагов в сторону девушки и принялся осторожно прощупывать ногу, искренне надеясь, что нет перелома. Перелом ноги, в такой глуши… Не лучшая перспектива.
К превеликому счастью Харвина, перелома не было. Наблюдался лишь небольшой вывих… Впрочем, вывих – это тоже печально. Особенно если учитывать то, что он почему-то не слишком ясно представлял себе природу вывиха… Нет, в теории-то всё ясно: не выдержав чрезмерной нагрузки, сустав выскочил из положенного места…  Но как??? С переломом-то всё понятно, опора просто потеряла целостность… Но сустав-то как умудрился так неправильно повернуться!
Впрочем, пусть Харвин умом не слишком понимал природу подобного явления, но знания никто не отменял. Поэтому он быстро снял обувь с подвёрнутой ноги и прощупал сустав ещё раз, стараясь не давить. Да, ничего серьёзного, если вправить – скоро нога будет как новенькая… Тьфу. Звучит жутковато.
-Где воду брали? – отрывисто спросил Харвин, - Компресс нужен будет… Сейчас опухать начнёт.

"Лекарь?" - наметанным взглядом определяя осторожность и умелость движений незнакомца, подумала было Лия, но тут же пришла к выводу, что ей, в общем-то, глубоко без разницы, кого им там леший послал посреди ночи. В конце концов, его профессия и остается его делом, а им с менестрелью со своими бы бедами разобраться. - "Похоже на то… В прочем, мне-то все едино - что лекарь, что вор… Хотя нет, вру, вор был бы предпочтительней. С ним хотя бы все просто и понятно."
Вздохнув, некромант привычным жестом отбросила на спину надоедливую длинную косу, тряхнула головой, прогоняя ненужные сейчас мысли, что роем потревоженных ос кружили у виска, и, отбросив прочь свою сумку все на те же многострадальные камни, подошла ближе. Медленно встающее над горизонтом Солнце окрашивало ее меловое лицо, повернутое к Востоку, в странный золотисто-алый оттенок зари, словно насмехаясь над чудной мраморной маской.
Надо сказать, что при всех своих сложностях характера и некоторой определенной неуживчивости, доставшейся в награду от профессии, дурой Гаэль не была совершенно точно - и именно поэтому, услышав обрывок разговора Ллинары с юношей, рыжая порядком насторожилась. Встреча с бывшим женихом на окраине Великой Империи вызывала у нее какие угодно мысли, кроме сакраментального "ой, как чудесно!". Прожив пусть и не долгую, но весьма яркую жизнь, тесно связанную с магией и прочими проявлениями сил, неподвластных простой логике, Шидар не верила в случайности подобного рода даже тогда, когда для всех остальных они были очевидны.
- Люблю людей, которые позволяют себе мне хамить, - подняв на юношу блестящие разноцветные глаза, не то улыбнулась, не то оскалилась девушка спокойной усмешкой хищника, перед которым кто-то вздумал бросить камень. Чувство юмора у нее было закреплено профессией, из-за чего имело ярко выраженный черный оттенок и неприкрытый цинизм, то и дело проскальзывающий в насмешливом выражении взгляда. - Правда, вот беда, хамят они почему-то недолго, так что никакого удовольствия не получаешь.
Оттеснив худым плечом человека на полшага от Эйдан, все еще лежавшей на земле, прервав тем самым их милый разговор, который, по мнению глубоко реалистичной Шидар, явно не подходил окружающей обстановке, некромант опустила на колени, провела ладонью по поврежденной лодыжке девушки, почти не касаясь кожи. Длинные пальцы - из-за которых узкая ладонь была так похожа на белого паука, - тронули сустав и мигом отпрянули прочь.
- Брысь, - шикнула Гаэль на юношу, словно на кота, что рыскал на кухне поодаль от хозяйки, ожидая, пока та отвернется. Глаза ее наливались холодной темнотой, становясь из-за расширившегося на всю радужку округлого зрачка все более похожими на черные колодцы, в которых вскоре утонет весь мир. - Брысь, кому сказала. Зацепит моей Силой - до следующего вечера не поднимешься, а я тебя на себе тащить не собираюсь.
И, забыв словно о его существовании, некромант протянула руки к вискам своей спутницы, запутавшись пальцами в прядках медовых волос.
- Твоя боль - моя боль, - улыбнулись тонкие губы. - Это не страшно.
Спустя минуту рыжая отвела взгляд от глаз Ллинары, в которые вглядывалась с таким колючим любопытством, словно все еще надеясь найти там что-то очень важное, скрытое от невнимательного взора. Пальцы Лии, пересытившейся энергией чужой боли, едва заметно вздрагивали, выдавая ее напряжение - более всего девушка сейчас напоминала сытую змейку, неторопливо ползущую в свою норку.
- Двое суток чувствовать боли не будешь точно, - вставая на ноги и отряхивая перепачканные в сырой земле колени, произнесла она, обращаясь как будто к воздуху вокруг нее. В прочем, кто решится сказать, что это было не так? - А там посмотрим. За то время она и пропасть должна. А теперь, господа, прошу вас собираться - и по коням. Солнце уже встало, нам пора. Окончите свой разговор следующей ночью - благо, их впереди хватает.

-Спасибо, - вздохнул Харвин. Он ожидал какой угодно реакции… Но только не такого спокойного ответа и улыбки. Почему-то лекарю казалось, что Ллинара должна его просто ненавидеть… Вроде как и основание для этого есть. Ан нет, общается вполне себе мирно…
-При том, что я в первое наше знакомство умудрился тебя обидеть – обескураживающе улыбнулся Харвин, - Честно! У меня иногда бывает такое: вспоминается какая-то давняя мелочь, и вроде бы уже давно пора про неё забыть… Но угрызения совести почему-то остаются, - он только развёл руками. И ведь понимал же, что почти наверняка Ллинара забыла ту их неудачную встречу… Но каждый раз, когда его мысли уходили в сторону воспоминаний о доме и о всём, что с ним было связано  - тут же Харвина начинало охватывать искреннее раскаяние. Ведь и впрямь, в чём была тогда виновата Ллинара, когда он её столь грубо обидел? Ни в чём.
Он только вздохнул. Чего угодно Харвин ожидал от этой девушки: ненависти, холодного презрения… Но только не подобного искреннего равнодушия. Которое, к слову, его чем-то неимоверно раздражало. Нет, ну и впрямь: кому приятно, когда к тебе относятся как к совершенно незнакомому человеку? Если ненавидят – ясно за что. Презрение – аналогично. А вот равнодушие… 
-Давно, - кивнул Харвин, - Года два уже. Как уходил из дома – так в последний раз и прогулялся по Равенне, - он пожал плечами, - А что?
Нет, ну какой смысл возвращаться в город, где и без того провёл четверть своей жизни? И к тому же оставил там не лучших знакомых… Харвин был бы далеко не в восторге, если бы вновь встретил своего отца. Да и к тому же мир столь велик! Он ещё в стольких местах не побывал… Это нужно срочно исправлять. И быстро: срок жизни у человеческой расы не позволяет долго рассиживаться на одном месте… Особенно если охота повидать как можно больше.
-Кстати, - сам не зная зачем, добавил Харвин, - Я ушёл не потому что ты была мне не по сердцу. А из банального упрямства. Не люблю я, когда мне что-то навязывают, понимаешь? Да и понимал при этом, что вряд ли идея выйти за меня появилась в твоей голове… Я ж помнил, как мы тогда друг другу «понравились»… Так, что всё моё пребывание у вас не разговаривали друг с другом, - Харвин вздохнул. Вот зачем он это сказал? Порой лекаря просто «пробивало» на откровенность… И потом он сам долго думал, зачем сказал это. Вот и сейчас: ведь, в сущности, теперь-то какая разница? Ушли – и ушли. А теперь встретились вновь.

Лекарь с почти не наигранным выражением усталости на лице поднял голову и встретился взглядом с девушкой, которая лишь недавно спасла Харвина от стаи волков, а теперь – высказывала сожаление по этому поводу. А, возможно, уже и подумывала исправить свою досадную оплошность.
-Вот не надо мне угрожать, ладно? Мне на подобные замечания с подтекстом как-то глубоко плевать. А раз уж вам столь приспичило меня запугать – так переходите к делу. Впрочем, положительного результата я не гарантирую и в таком случае.
Вот уж чего он не любил – так это угроз. Неважно: пустых или нет. Бес знает, с чего подобная негативная реакция взялась… Но факт оставался фактом: кто ни пытался запугать Харвина – неизменно в этом деле проваливался. Даже если угроза приводилась в исполнение – лекарь из чистого упрямства поступал наперекор. И так с самого детства.
Ллинара предприняла попытку их помирить. Харвин лишь удивлённо посмотрел на неё. Ведь пока что всё было в порядке. Ну, подумаешь, спор. Пусть даже не совсем дружеский. Но ведь до мордобоя пока далеко, верно?
-Предлагаю уважить просьбу вашей спутницы вниманием, - холодно улыбнулся незнакомке Харвин, - И послушаться её совета. Или же вы против?
Всё-таки никогда он не научится переставать спорить резко. Неизменно вырвутся пара-тройка колкостей, да и ехидное замечание вдогонку… Нет, ну почему он такой провокатор?
Стоило Харвину осторожно, почти не причиняя Ллинаре боли, вставить сустав на место – так тут же вмешалась… Угадайте кто? Правильно! Та самая девушка, которая явно не удовлетворилась недавней перепалкой. Иначе как объяснить, что та нагло отпихнула лекаря, да и ещё шикнула на него, как на не вовремя подвернувшегося под ноги кота?
-О, мудрая волшебница! Уступаю вам сию жертву! – уже откровенно издеваясь, воздел руки и произнёс он. Нет, Харвин прекрасно понимал, что, скорее всего, эта девушка и впрямь обладает магическим даром, но… Но если бы Харвин не выдал в ответ на подобное обращение язвительную реплику – он бы не был собой.
«Кто-то сегодня явно огребёт» - мрачно подумал про себя лекарь.
-Как скажете, - пожал плечами он. Рюкзак был уже почти собран, и лекарю не понадобилось много времени чтобы покидать туда оставшиеся немногочисленные вещи. В принципе, Харвин ожидал, что его прогонят ещё до рассвета, но раз уж Ллинара настаивает… Так уж и быть, он будет сопровождать её недели-полторы. А там видно будет.

- Хорошо, - покорно согласилась Лия с коротким, но сказанным с немалым укором замечанием Ллинары. Оправдываться тем, что она вообще не слишком-то забивает себе голову такими вещами, как чужие имена, предпочитая этому обращению просто взгляд, который весьма сложно проигнорировать, не хотелось - как-никак, а Эйдан все-таки сама Шидар ввязала в эту авантюру. - Как скажешь.
Легко тронув своего жеребца пятками кожаных сапог, окованных железом, в упругие лоснящиеся бока, некромант пустила его шагом в сторону Харвина, в глазах которого отражался если не ужас перед мирно потряхивающей гривой каурой кобылкой, то явное недоумение. Несмотря на весь свой плохой характер, являющийся преимущественно щитом от заурядных проблем, Гаэль почувствовала легкий укол сочувствия к незнакомцу.
- Как его зовут хотя бы? - спросила она негромко, чуть повернув ко второй всаднице голову. В золотисто-алом сиянии восходящего над горизонтом Солнца (за деревьями, в прочем, видно его пока не было), черты худого лица заострились еще больше, превращая профиль рыжей в подобие легкого угольного рисунка из тех, что в людный день ярмарки за медяки продают художники. - А то мы что-то так увлеклись перепалкой, что аж представиться друг другу забыли.
И непонятно было, прозвучала ли в голосе Шидар насмешка, или она и впрямь была привычно серьезной. На ее виске, обнаженном огненными волосами, что были собраны гребнем, пульсировала тонкая жилка, выдавая рассеянное какое-то волнение.
Похрапывающий конь подошел к Бабочке, фыркнул, склонил голову - статный жеребец северных кровей был ощутимо выше - толкнул ее морду, разворачивая к Харвину, потому как лошадка преданно ждала, пока ее новая хозяйка пересядет в седло. Большие лиловые глаза каурой обратились к лекарю, хотя чувствовалось, что сомнение друг перед другом они испытывают примерно одинаковое.
"Богадельня, ни дать, ни взять," - с начинающим проявляться раздражением подумала некромант, коротко хлестнула поводьями кобылку по шее, круто развернула уже разгоряченного предстоящим ощущением дороги Луня и отправила его легкой рысью по петляющей средь деревьев дороге. - "Что б вас всех леший забрал. Вечно меня моя удача свяжет с кем-нибудь этаким, да чтобы не скучать…"
По неспешно удаляющимся женским спинам можно было явно понять, что Гаэль не шибко-то собирается дожидаться того светлого мига, когда их нежданный попутчик все же взберется в седло - в прочем, едва ли лекарь, получивший уже столь лестный прием, испытывал по поводу этой девушки хоть какие-то светлые иллюзии. Постукивали по камням, что лежали на дороге, тяжелые подкованные копыта вороного жеребца, а Лия что-то едва слышно напевала, четко выверенными движениями руки направляя коня по дороге. Его темная грива вздымалась от легкого галопа.
- И ты попала к настоящему колдуну, он загубил таких, как ты, не одну, - пропела рыжая, коротким ударом окованных железом сапог под ребра Луня заставляя его перелететь поваленное дерево на тропе. - Словно куклой в час ночной теперь он может управлять тобой…
Взошедшее Солнце играло бликами на длинных волосах, а мысли девушки улетели куда-то далеко, за то море, которое ее и тянуло, и пугало, и даже крепкие руки Эйдан, обнимавшие пояс, казались не слишком непривычными. Странное дело, но все же за время пути с менестрелем жесткий, как выдубленная шкура лесного вепря, характер Шидар не то, чтобы смягчился, но приобрел ту странную, робкую терпимость, которая была ей самой чужда и непривычна, отчего иногда пугала. Наверное, именно эта внезапно прорезавшаяся черта характера и заставила не склонную к сентиментальности девушку зачем-то потащить с собой внезапно свалившегося на голову лекаря.
Пыльной змеей лесная дорога вилась под тяжелыми копытами, медленно, но верно превращаясь в проезжий тракт, по которому двигались редкие и неторопливые крестьянские телеги, запряженные низкорослыми лошадками.

Харвин лишь пожал плечами. Несомненно, в этой фразе, несмотря на весь её пафос, содержался определённый смысл. Но хорошая память лекаря просто не позволяла Харвину взять её как девиз всей жизни. Если что-то было – то оно таки было. И этот факт нельзя отрицать. Конечно, всё можно изменить… Но это не меняет того факта, что то или иное событие таки произошло.
На участливый вопрос девушки он, естественно, ответить не смог. Впрочем, мрачный тяжёлый взгляд выдавал всё: и настроение Харвина, и то, что принцип езды на лошади он знает лишь в паре теоретических аспектов. И те весьма небогаты: лекарь знал, чем отличаются шаг, рысь и галоп, какого коня называют иноходцем, и что сидеть на лошади нужно как-то по-особому, чтобы не сбить той спину. И всё. А как залезать, как сидеть, как погонять – вот эти жизненно важные при езде аспекты для Харвина оставались полнейшей загадкой. Вот он и стоял с мрачным выражением лица и внимал словам Ллинары…
Лекция закончилась, и Ллинара с её спутницей уже успели отъехать на порядочное расстояние. Харвин недоверчиво косился на лошадь. Та отвечала полнейшей взаимностью. В голове промелькнула мысль послать лошадь вслед за девушками, а самому уйти куда подальше, но лекарь её тут же от себя отогнал. Зря он что ли выслушивал целую лекцию о езде на лошади? Харвин очень не любил делать что-либо зря. А по сему – решительно залез в седло и послал лошадь рысью вслед за девушками.

Медленно, но верно лесная дорога превращалась в тракт. Где-то вдали разгорался рассвет, весь лес был в лёгкой дымке, но тем не менее, на тракте уже попадались куда-то спешащие люди: как и конные, так и на повозках и каретах.
Ллинара, кажется, спала, крепко уцепившись за талию девушки, которая, по-видимому, и была хозяйкой кобылы, на которой они ехали. Ну да… Она, бедняжка, наверное всю ночь не спала… Харвин хоть успел полночи поспать, прежде чем нагрянули волки. 
Харвин запрокинул голову, вглядываясь в небо сквозь молочно-белую дымку, которая, кажется, имела все шансы превратится в полноценный туман. Интересно, куда они едут? Впрочем, неважно: работа там ему почти наверняка найдётся, а девушки пусть идут своей дорогой. Конечно, было бы интересно поговорить немного с Ллинарой… Но её спутница отбивала всякое желание сопровождать её. Ну и ладно… Не шибко-то хотелось.