В Вольной Катории Ллинара обосновалась относительно недавно – около пары месяцев назад, так что свободное время, чаще всего приходившееся на утренние часы, когда в тавернах и на площадях еще было мало народу, девушка обследовала город. Иное время у менестрели обыкновенно было занято: вечерами (а частично и ночами) она выступала в тавернах, днем – на площадях или во дворце наместника (оказавшегося, как это ни странно вполне приятным человеком и к юному дарованию в лице Эйдан отнесшемуся благосклонно). На Ллинаре еще висел долг за полузаброшенный дом, купленный с помощью старых знакомых, да и кушать хотелось, так что работать приходилось много.
Сегодня девушка днем выступала в таверне «Волчья пасть» - довольно-таки приличном по меркам Катории заведении неподалеку от центра города. Путь туда лежал через торг, который менестрель, прижимавшая к себе лютню, спешила пройти как можно быстрее. Во-первых, из-за во множестве снующих здесь карманников и прочих мелких воришек, так и норовивших срезать кошелек. Во-вторых, из-за собственно торговцев, подчас не гнушавшихся хватать потенциальных покупателей за руки и громко расписывать достоинства того, что лежало у них на лотках. Ллинара этого не любила.
Нынче на торгу появилось нечто новенькое – средних размеров палатка из грязного холста, поставленная криво и неаккуратно.
- А вот гляньте, господа, на сию тварь, Бездны порождение! – надрывался пузатый зазывала в грязной одежде у входа. Судя по доносившейся оттуда вони, - явно платная уборная. Для очень страждущих, ибо «аромат» от палатки разносился на несколько саженей вокруг. Брезгливо сморщившись, менестрель пробежала мимо, ускорившись настолько, насколько могла.
Тем не менее, находились и те, кто все же отваживался глянуть на «жуткую тварь» и «мразь из Бездны». Сначала под полог зашел, задержавшись там на пару минут, щеголеватого вида молодой человек, явно пытающийся отличиться перед красавицей, застывшей в десятке шагов от палатки. Потом – парочка хихикающих сорванцов лет двенадцати.

Обратно Ллинара шла тем же путем – мимо того же торга, к вечеру порядком поутихшего. Одни уже давно закончили свой рабочий день, отправившись обмывать прибыль в таверны, другие только сворачивались, укладывали то, что не удалось сбыть сегодня, и готовились оттащить на склад. Третьи же (например, те же торговцы съестным) проведут здесь еще часок в надежде на припозднившихся покупателей.
Проходя мимо все той же вонючей палатки, вокруг которой собралось несколько зевак, менестрель замедлила шаг. Не зря же говорят о том, что любопытство – черта, в какой-то мере присущая большинству женщин. Как раз в этот момент зазывала выволакивал из палатки сорванца, видимо, что-то учудившего.
- Госпожа, - активировался мужчина. – Вы только поглядите, как уходить не хочет! – видя некоторую заинтересованность Ллинары, зазывала торопился «взять быка за рога». – Может, вы тоже зайдете, монстра лютого посмотрите? В глаза поганые ему плюнете? Вы не бойтесь, я ужо не дам ему, ежели что, в обиду такую красавицу! – один из присутствовавших рядом мужчин засмеялся, тоже выразив желание сопровождать и защищать даму до клетки с тварью из Бездны. И Ллинара решилась.
Расставшись с двумя медяками, старательно задерживавшая дыхание девушка вошла под услужливо отдернутый зазывалой полог. И застыла, болезненно искривив губы. Увиденное повергло впечатлительную менестрель в шок.
Посреди палатки находилась низкая клетка из намертво спаянных железных прутьев. В ней, скорчившись от недостатка места, сидел вампир. По крайней мере, именно на представителя этой расы был похож данный мужчина. Тело покрыто многодневным слоем грязи. Из одежды, несмотря на то, что ночами иногда бывало довольно прохладно, - только оборванные штаны, доходившие примерно до колен.  Бедняга был весь покрыт синяками и ожогами и истощен до такой степени, что стали видны ребра. Их можно было бы с легкостью пересчитать.
Ллинара поежилась, словно от пробежавшегося по коже ледяного ветерка. Израненное существо было оставлено умирать без еды и воды (миски в клетке девушка не заметила), в собственных нечистотах на глазах у зевак, пришедших всего лишь за пару медных монеток поглазеть на тварь лютую.
Торговец, очевидно, даже не предполагавший, что девушке может быть просто жаль несчастного, услужливо предложил, указывая на горшок с углями, откуда торчали железные палки:
- А вы его, гада, вон прутом ткните! Хушь пошевелится вам на потеху.
- Не стоит.
- Да вы не бойтесь! – приняв омерзение за страх, принялся увещевать Ллинару зазывала. – Ежели он кинется, то клетка крепкая, выдержит, да и я вас в обиду-то не дам.
Так вот откуда ожоги… Менестрель судорожно выдохнула воздух сквозь стиснутые зубы и, круто развернувшись на каблуках, почти выбежала из вонючей палатки. До дома девушка шла, кутаясь в шаль, но все никак не сумев согреться. Казалось, что на нее вывернули ушат помоев, а то и вовсе прополоскали в выгребной яме. Запах нечистот из палатки словно въелся в одежду, волосы и даже в кожу, а отвратительное зрелище вставало перед глазами, вспоминаясь в малейших деталях. Этой ночью впечатлительной менестрели не пришлось спать. Ллинара почти до рассвета проворочалась в постели, вспоминая увиденное, а потом встала и отправилась греть воду. Чтобы в третий раз вымыться.

Эпизод с несчастным вампиром в палатке все не шел у Ллинары из головы. Девушка за последние два дня несколько раз якобы ненароком проходила мимо нее, вздрагивая при взгляде на грязное полотно. И как никогда раньше чувствуя себя слабой и беспомощной. Что она могла сделать, не имея ни власти, ни силы?
Впрочем, за два дня в головке менестрели, из которой никак не желали уходить неприятные воспоминания о несчастном вампире, созрел план.
В тот вечер зазывала, оставив палатку с вампиром на попечение какого-то мальчишки, отправился в трактир, дабы отдохнуть от непосильного труда. И там же в тот вечер выступала и Ллинара. О том, что мужчина имеет привычку туда захаживать, не пару часов оставляя своего монстра, девушка узнала случайно, от хватившего лишнюю кружку посетителя. Сильный (точнее, сильно самоуверенный) пол имеет дурную привычку недооценивать женщин, особенно хорошеньких. Сила? Ум? Магия? Да не смешите мои сапоги! Что может сделать эта девчонка, не отличающаяся ни дородным телосложением,  ни чем-либо еще впечатляющим? Кто вспомнит в густо набитой людьми таверне, где все пьют, едят и галдят, обсуждая последние новости, к какому столу подходила симпатичная менестрелька, раз в неделю появлявшаяся в этой корчме? Кто скажет, насколько она задерживалась подле какого-нибудь посетителя, с кем говорила? Никто. Даже торговец, в пьяном угаре не узнавший в девушке в яркой юбке, со множеством звенящих браслетов и с ярко подведенными глазами свою недавнюю посетительницу. Да у него, наверное, десяток таких любопытных заходил в палатку. Не заметил он и того, как и когда страстоцвет оказался у него в кружке. Выпил, даже не поморщившись, и отключился через несколько минут, ткнувшись мордой в еду. Перепил, решили окружающие, с кем не бывает?
Местный попрошайка за серебряную монетку, полученную от госпожи, чьего лица он не видел из-за сумерек и наброшенного на голову капюшона, был очень даже рад отозвать скучавшего возле палатки мальчишку. Да и не старался он запомнить, больше радуясь нежданной прибыли. И подавно не интересуясь причинами, побудившими девушку тратить деньги на то, чтобы отвлечь маленького сторожа. Может, дурра она и верит, что укус вампира дарует бессмертие?
В любом случае, Ллинаре удалось оказаться у клетки в гордом одиночестве. Мальчишка-дежурный ушел с попрошайкой, а зазывала еще не скоро проснется после страстоцвета. Одернув полог, девушка, тихонько ступая, зашла в палатку, морщась от царившей там вони. Вампир то ли спал, то пребывал в забытье из-за многочисленных травм, скорчившись на полу. Менестрель в нерешительности замерла, держа в руках ключи от клетки, неосмотрительно оставленные торговцем на того же мальчишку. Только сейчас ей пришла в голову мысль о том, что вампир может был дезориентирован и вполне способен, не разбираясь, броситься на свою горе-спасительницу.
Вздохнув (и дался ей этот несчастный упырь!), Ллинара мыском туфли толкнула лежащего вампира, стремясь привлечь его внимание. Сунуть руку сквозь прутья она побоялась, а тыкать железкой… Хватит уже с несчастного!
- Эй! Вампир! – громким шепотом окликнула девушка. – Обещай не дурить, когда я открою клетку.
Ничего умнее менестрель не придумала и, громыхнув связкой ключей, повернула нужный в замке, открывшемся с негромким щелчком. Оставалось лишь надеяться, что вампир или услышал ее, или хотя бы у него не достанет сил рвануться и сильно навредить Ллинаре.

Спроси кто у Ллинары, где была ее голова на момент спасания несчастного вампира, с ответом девушка явно бы затруднилась. А что сказать? Все признаки плохо продуманной операции налицо: наличествует полудохлый вампир неизвестной степени адекватности и опасность возвращения его… кхм… хозяина. О том, что кровосос может дойти до такой степени истощения морального и физического, что перестанет ориентироваться в реальности, инстинктивно бросившись на менестрель, Ллинара даже не подумала. Что-то такое мелькнуло в мозгу девушки, поворачивающей в тяжелом навесном замке ключ, когда бедняга схватился за краешек ее подола, но крайне ненадолго.
С некоторым усилием девушке удалось вытащить из скоб замок, а дальше… Цепь, приматывающая дверцу клетки и не дававшая ей упасть, упала. Звук, с которым эта конструкция рухнула на землю, показался Ллинаре раскатом грома. Менестрель испуганно отпрянула от клетки и прислушалась, больше всего на свете боясь услышать шаги и пьяный голос зазывалы. Но за полотняными стенами палатки было тихо.
Вампир тем временем пытался подняться, цепляясь за прутья клетки, и потихоньку пробирался к выходу. Ллинара хотела было помочь, даже сделала шаг по направлению к израненному существу, но не успела. Один из прутьев, за которые хватался обессилевший вампир, принадлежал не клетке, а дверце, под весом мужчины упавшей к ногам снова испуганно вздрогнувшей менестрели. Вампир свалился следом.
«Сидела бы дома, неразумная, раз каждого шороха боишься!» - первая здравая мысль за эту ночь. Менестрель действительно боялась. Внезапного возвращения зазывалы или мальчишки, которого он оставил присматривать за вампиром. Случайного прохожего. Да и что греха таить – собственно выручаемого из беды клыкастика она тоже боялась. Девушка никогда не встречала вампиров в жизни, все ее знания об этой расе лежали в области легенд, слухов и народных суеверий. Развернуться и убежать в ночь мешали лишь упрямство и дурацкое желание помочь, зародившееся в душе еще тогда, когда Ллинара увидела этого бедолагу в первый раз. Триединый, ну почему она такая бестолковая?!
- Мужчины к мои ногам падали, но не настолько буквально, - хмыкнула менестрель, опускаясь на корточки рядом с пытающимся подняться вампиром и пытаясь помочь ему в этом нелегком деле. – Ну давай, вставай, - просительно прошептала Ллинара. Мужчина оказался, несмотря на водимую костлявость, довольно тяжелым и менестрель боялась, что не сумеет помочь.

После пары минут сопения и поминания родословной кровососов сквозь зубы Ллинаре все же удалось поднять вампира с четверенек в более-менее вертикальное положение. И они пошли, сложившись домиком, как два перебравших крепких напитков гуляки. Чудовищно медленно, особенно, если учесть риск, что зазывала вернется сам или его принесут. А тут…
Вампир еле-еле переставлял ноги, все больше и больше заваливаясь на менестрель. Девушка ругалась сквозь стиснутые зубы, подозревая, что клыкастый особенно не понимает, что она несет,  пребывая в каком-то своем полубессознательном полубреде, но упрямо шла, практически таща на себе далеко не легкого мужчину.
«Вроде кожа да кости, откуда ж в тебе столько весу-то!», - мысленно взмолилась Ллинара. Им еще повезло, что в это время суток торговая площадь пустела, оживая лишь утром. Здесь практически не бывала даже стража.
Несмотря на черепашьи темпы передвижения, они все-таки доковыляли до узкого переулка раньше, чем попались кому-нибудь на глаза. Немного углубившись в него, Ллинара остановилась и приперла вампира к стеночке, удерживая от падения своим телом. Торопливо стянула с плеч плащ, еще хранящий тепло тела девушки, и кое-как набросила его на клыкастого, постаравшись укутать мужчину. Побитый полуголый парень выглядит подозрительно даже для Катории, где вообще-то можно увидеть если не все, то почти все. Окинув взглядом труды рук своих, Ллинара перехватила вампира, уже начавшего медленно сползать по стенке (только попробуй опять упасть, зараза зубастая!), и они пошкрябали дальше. Уже на выходе из переулочка, плавно перетекшего в узкую улочку, их настиг горестный крик. Кажется, зазывала вернулся в палатку и обнаружил пропажу. Каким-то чудом беглецам все же удалось слегка ускориться.
Как менестрели удалось протащиться с недобитым вампиром через немалую часть Катории, не напоровшись на стражу или уличную шпану и не уронив почти висевшего на ее плечах клыкастого, - большая загадка. Дому девушка обрадовалась так, словно не видела его долгие годы.
Кое-как преодолев крылечко в три ступеньки, Ллинара привалила вампира к косяку и полезла в карман за ключами. Кое-как их оттуда выловив, девушка открыла замок и толкнула дверь. Дом встретил их прохладой и запахом пыли первого, нежилого пока этажа. Вспомнив о ступеньках, которые им с вампиром еще предстоит осилить, менестрель горестно вздохнула. Ну почему она не начала обустройство жилья с первого этажа? И зачем ей вообще понадобилось спасать этого недобитка?!

Вампир, кажется, начал более-менее приходить в себя и оживать. Мужчина пытался не наваливаться на Ллинару, усиленно опираясь и цепляясь за косяк и стену. Что ж… Уже лучше. Состояние клыкастого, временами проваливающегося в какую-то свою полуявь, менестрели откровенно не нравилось. Еще большее ее тревожила мокрая ткань плаща, ощущающаяся под рукой на спине вампира. Кажется, какие-то из многочисленных ран открылись.
Неожиданно вампира повело куда-то в сторону, да клыкастый еще и умудрился отпустить плечо девушки, даже почти оттолкнуться от нее. Ллинара нахмурилась: самое последнее, чего ей сейчас хотелось бы – это падение мужчины. Менестрель прекрасно понимала, что его силы на исходе, а ее – не хватит для того, чтобы поднять тяжелого кровососа еще раз.
Как сглазила. Вампир действительно начал медленно сползать по стеночке, оставляя на ней темные разводы. Но Ллинара не торопилась рвануться на помощь и подхватить. Ей откровенно не нравились клыки, показавшиеся из-под верхней губы, и как-то лихорадочно блестевшие глаза. Мужчина казался менестрели слабым и Эйдан надеялась, что в случае, если он начнет чудить, она сумеет справиться с ним. Но лезть на рожон все же не следовало. Береженого, как известно, и Триединый бережет. Ллинара отшатнулась от вампира, решив, что пока лучше оставить его в одиночестве. Пусть проветрится. Развернувшись на каблуках, девушка зашагала к лестнице.
Взбежав по чуть слышно скрипящим деревянным ступенькам на второй этаж, девушка направилась прямиком к шкафу. Несколько лет странствий по трактам, когда не знаешь, что ждет тебя за очередным поворотом, сделали Ллинару предусмотрительной и запасливой, как бурундучок. Привстав на цыпочки, менестрель достала с верхней полки резной деревянный сундучок, в котором хранила зелья, мази  и прочие достижения современной алхимии. На всякий случай. Девушка не знала, помогают ли вампирам те же лекарства, что используют люди, но очень надеялась, что да. Других у нее все равно не было.
Надергав из сундучка склянок из разноцветного стекла, на взгляд Ллинары наиболее подходящих под ситуацию (кровезатворяющее, от  ожогов и прочая), девушка сложила их пока на кресло. Туда же отправился ворох полос льняной ткани разной длины и ширины, предназначенных для перевязки, выловленных из деревянного ящика, также стоявшего на верхней полке. Подумав, менестрель еще и принесла с кухни горшок с кипяченой водой, простоявшей в печи с утра.
Решив, что у вампира было вполне достаточно времени, чтобы либо  одуматься, либо провалиться от боли и истощения в спасительное забытье (девушку сейчас устраивали оба варианта), Ллинара пошла вниз. Скрипящие ступеньки предупредили ее гостя о возвращении хозяйки.
- Ну? – спросила девушка, скрестив руки на груди. – Реальность осознаешь и кусаться не будешь или мне сходить наверх за кочергой? Кивни, если понимаешь – менестрель качнула головой. Треснуть вампира сейчас означало, вероятно, отправить его в иной, лучший мир. Этому полудохлику много не надо.
Минуту прождав ответа, девушка все же рискнула приблизиться к клыкастому «больному».
- Встать сумеешь? – поинтересовалась Ллинара, склонившись над вампиром. Коса, соскользнув с плеча, упала и пушистым кончиком пощекотала лицо клыкастика. Менестрель закусила губу – лицо какое-то серое (на ее взгляд), щеки запали, черты лица заострились, тело – одна сплошная кровоточащая рана. В чем еще душа держится, если таковая у представителей этого племени она есть? Девушка тяжело вздохнула и аккуратно, легонько тронула мужчину за плечо.

Резко дернувшись, вампир схватил Ллинару за запястье, немного (ввиду отсутствия сил) рванув на себя. Кожу обожгло горячее, как у лихорадочного больного, дыхание. Девушка почти почувствовала, как клыки вонзаются в руку, вспоров кожу и разорвав вену. Теплые пальцы легли на шею вампира. На всякий случай. К счастью, клыкастый остановился сам, отвернувшись. То ли Ллинара была официально признана несъедобной, то ли не вызвала у мужчины аппетита. Менестрель устраивали оба варианта.
Поднять вампира второй раз оказалось куда сложнее, чем в первый, но все же возможно. Медленно, цепляясь за стену и менестрель, клыкастый, больше вроде не порывавшийся приложиться к чужой кровеносной системе, все же принял вертикальное положение. На своих двоих он стоял неуверенно, пошатываясь, будто пьяный. Шел же еще хуже, едва-едва переставляя ноги. Лестницу они преодолевали, как горную вершину, затратив на это многотрудное дело полчаса, если не больше. Ступенька, еще ступенька… Иногда вампир качался так опасно, что Ллинаре казалось, что через мгновение они вместе полетят вниз. И каждый раз обходилось, то вампиру удавалось вовремя зацепиться за перила, то девушке – с грехом пополам его выровнять, не дать слишком завалиться и упасть, потянув за собой одну дурную особу.
Наверное, Триединый любит дураков. Или считает, что бить их по голове больше не стоит – стать глупее уже и так невозможно. Вампир каким-то чудом дотащил свои кости до верха лестницы, упав уже на втором этаже, в паре шагов от последней ступени. Ллинара возблагодарила всех богов и мракобесов оптом и в розницу за то, что сознание не покинуло клыкастого раньше. Как бы она его по лестнице встаскивала, отключись он на пару минут раньше? Нет, пара идей на тему были, но добить вышло бы милосерднее.
Вздохнув, Ллинара присела на корточки рядом с вампиром, нащупывая бьющуюся жилку на шее. Жив.
Девушка подхватила вампира под мышки и с трудом поволокла к дивану. Будь клыкастый в сознании – узнал бы немало нового о своей расе, родословной и просто получил бы исчерпывающую характеристику собственных качеств. В каком-то смысле ему даже повезло. Пыхтя, как рота ежиков, менестрель все же сумела подтащить такого костлявого, но почему-то такого тяжелого мужчину к камину. Взгромоздить на диван она бы его все равно не сумела, да и оказывать помощь удобнее на твердой поверхности. Камин же давал тепло, явно необходимое замерзшему телу.
Отбросив за спину мешавшиеся косы и отведя со взмокшего лба челку, девушка переставила поближе флаконы, горшок в водой и ворох тряпья. По правде говоря, его, на взгляд менестрели, было куда легче разделать, чем собрать. Ллинара, конечно, не была лекарем даже близко, но некоторый опыт, приобретенный во время от времени случавшихся переделках, все же имелся.
Сначала пришлось отмывать тело от многодневного слоя грязи, под которым обнаружились еще повреждения. Множественные ожоги, царапины, гематомы… Особенно Ллинару волновала рана на спине, затянувшаяся как-то совсем уж плохо и сильно кровоточившая. Возможно, она была нанесена серебром. Ею девушка занялась в первую очередь. А потом… Потом были часы возни с другими травмами. Каждую царапину надо было тщательно промыть и обработать зельем, на ожог наложить мазь… Синяки заживут сами. Еще Ллинара подозревала у бедняги перелом ребра, так что пришлось делать тугую повязку. В итоге после нескольких часов возни свободными от полос ткани, некоторые из которых уже успели пропитаться кровью, остались лишь голова, левое предплечье и голень. Вампир превратился немного неловко, но крепко спеленатую куклу. Улыбнувшись внезапно возникшему сравнению, девушка разогнула затекшую от пребывания в одной позе спину и с наслаждением, до хруста потянулась.
В конечном итоге вампир был перевален на пушистый ковер, хоть как-то предохранявший от исходящего от пола холода, и тщательно укрыт одеялом и пледом.
Ллинара, наскоро перекусив криво нарезанным бутербродом и отмывшись от чужой крови, устроилась в кресле. Так она и заснула, свернувшись клубочком под пестрым пледом.

Ллинара так умаялась со спасением вампира, что незаметно отключилась, хотя и собиралась просто посидеть и почитать. Невостребованная книга, соскользнув с коленей, упала на пол. Возможно, клыкастый больной возился. Или даже очнулся и звал менестрель… Но она этого не слышала. Девушка тихонько посапывала, закутавшись в пестрый плед и уронив голову на грудь.
Разбудил Ллинару крик. Резко дернувшись, девушка едва не упала с кресла. Плед сполз на пол. Спросонья менестрель не поняла, кто кричит. Пару мгновений она хлопала глазами, как сова. Потом вспомнила ночные приключения и перевела взгляд на вампира, лежащего у камина. Во сне он, очевидно метался, но сейчас клыкастик очнулся и едва слышно хрипел: «Воды…». Охнув, Ллинара выбралась из кресла, поморщившись от соприкосновения босых ступней и прохладного пола. За заботами о втаскивании вампира на второй этаж и его лечении девушка совершенно забыла его напоить. А ведь он, вероятно, не видел воды несколько дней.
- Тихо-тихо, я сейчас, - пробормотала менестрель, прошлепав босыми ногами мимо вампира в направлении. Налив в большую глиняную кружку воды, девушка вернулась в комнату.
Вампир, кажется, уже начал проваливаться обратно в забытье. Так не пойдет. Ллинара присела на колени рядом со своим клыкастым пациентом и легонько похлопала его по бледным щекам в попытке привести обратно в чувство.
- Только попробуй распустить клыки, -на всякий случай предупредила менестрель, просовывая руку под шею вампира и приподнимая его голову. Поднесла кружку к губам и чуть наклонила.
На самом деле Ллинаре сейчас не помешало бы пособие о том, как содержать вампиров в домашних условиях. Например, чем их кормят. Обычную пищу они вроде бы тоже едят, но кровь… Обязательно ли она нужна? В каких количествах? Сойдет ли животная? Единственный, кто мог бы сейчас ответить на все ее вопросы, лежал пластом и вряд ли был настроен на разговоры.
- Чем тебя кормить-то? – поинтересовалась девушка, впрочем, не надеясь получить от бедняги, опять намеревавшегося отправить в мир грез, ответа. Вампир уже напился и лежал спокойно, тяжело и хрипло дыша. Вздохнув, менестрель коснулась рукой лба клыкастого. Горячий. Слишком горячий и влажный от выступившего пота. Лихорадка предъявила свои права на и так едва живое тело. Нахмурившись, Ллинара осторожно опустила голову вампира на пол и поднялась с колен.
Снова пришлось лезть в шкаф и доставать с верхней полки сундучок с зельями, копаться в склянках, ища ту, что могла бы помочь сбить жар. Декокт был разведен водой в указанной на прикрепленном ярлычке пропорции, и Ллинара снова опустилась на колени рядом с больным.
- Эй, вампир! – менестрель опять похлопала мужчину по щекам. – Пора принимать лекарства!
На лоб клыкастому легло смоченное в холодной воде небольшое полотенце. Напоить бы сейчас его зельем, а потом заняться перевязкой.
«И подушку под голову подсунуть», - подумалось девушке. В идеале его стоило бы перевести на диван, но Ллинара сомневалась, что вампир сумеет до туда дошкрябать в своем нынешнем состоянии.

Вампир пребывал в сознании, но каком-то спутанном. Короткие промежутки, когда он, судя по прояснявшемуся взгляду, адекватно воспринимал действительность, перемежались с бредом, когда он не отключался, но творил нечто странное. Сказать ничего он очевидно не мог, то ли не хватало сил, то ли не получалось сформулировать мысль и облечь ее в слова. Ему что-то было нужно, Ллинара это чувствовала, видела по взгляду. Даже догадывалась,  что именно, сама боясь своих предположений.
Когда девушка во второй раз похлопала вампира по щекам, взгляд его стал относительно осмысленным. Наверное, менестрели удалось на какой-то краткий промежуток времени вырвать его из пут лихорадочного бреда.
- Что ж тебе от меня надо-то? – бессильно пробормотала Ллинара. Поправляя мокрое полотенце на лбу вампира. Клыкастый больной что-то сказал, но так тихо и невнятно, что девушка не сумела его понять.
Протянутая ко лбу вампира рука оказалась поймана. Некрепко, вырвать ее не составило бы большого труда даже с учетом того, что менестрель никогда не отличалась особенной силой. Но девушка не спешила, как завороженная смотря на лицо вампира. В глазах плескалось то ли отчаяние, то ли мольба, то  ли вообще все вместе. Ллинара почему-то почти не испугалась. Возможно, за часы пребывания под одним кровом, в одной комнате с вампиром она привыкла к мысли о том, что жажда крови у него превысит благоразумие и чувство благодарности за спасение из клетки, где клыкастого ждала бы верная смерть через несколько дней.
«Если есть она, эта благодарность», - горько подумалось девушке. Другая раса, другой менталитет.
Вампир медленно потянул руку ко рту. И Ллинара не торопилась его останавливать. Что-то подсказывало ей, что в случае чего девушка успеет треснуть беднягу по голове, отправляя обратно в забытье, из которого он только-только выкарабкался. Или нет?
Менестрель наблюдала за действиями вампира, словно ученый, обнаруживший новый вид букашек. Остановится или нет?
- Что пожалуйста? – на этот раз она сумела разобрать едва слышный шепот. – Что ты хочешь? – Ллинара легонько потянула свою руку прочь от губ вампира. Она догадывалась, что нужно клыкастому больному для восстановления сил, но дать, увы, не могла. Слишком страшно довериться существу, которое совсем не знаешь и которое не факт, что пребывает в здравом уме и твердой памяти.

Вздохнув, Ллинара забрала свою руку у вампира и поднялась с колен. Кровь. Любая. Последнее девушку порадовало особенно. Менестрель пошуршала на кухню, где лежал в глубокой миске кусок мяса, купленного вчера вечером, перед самой операцией по спасению вампира.
Привстав на цыпочки, девушка достала из висящего на стене шкафчика большую глиняную кружку. Переложив мясо в другую тарелку, Ллинара слила собравшуюся в миске кровь. Вампир, обретший некоторую способность к разговору, сказал, что подойдет любая. Кровь невинно убиенной мясником хрюшки определенно могла быть отнесена к этой категории.
Вернувшись обратно в комнату, менестрель поставила кружку на пол и уже в который раз опустилась на колени рядом с вампиром. Похлопала по бледным щекам, пытаясь вырвать из объятий лихорадочного бреда и хоть ненадолго вернуть к реальности. После примерно третьего легкого удара по щеке Ллинара сочла взгляд своего подопечного вполне осмысленным и, едва заметно поморщившись, подняла с пола кружку с кровью и поднесла к губам вампира.
Залив в вампира полкружки крови и столько же воды с противолихорадочным зельем, менестрель поднялась с колен и снова потопала на кухню. Ставить в прогретую печь горшок с водой и обедать.
А дальше по схеме, уже словно отработанной не раз. Принести горшок с теплой водой. Выставить в аккуратный рядочек батальон скляночек и пузыречков. Сложить ворох бинтов. Стянув с вампира одеяло, Ллинара принялась аккуратно освобождать от бинтов побитое тело. Раны начали немного подживать, покрывшись корочкой запекшейся крови. Но, на взгляд менестрели, все равно выглядели ужасно. Особенно многочисленные ожоги. Каждую рану нужно промыть, обработать зельем и снова наложить повязки. Прощупав вампирское ребро, Ллинара нахмурилась. Точно сломано. Теперь девушка в этом не сомневалась.
Закончив с перевязкой, менестрель снова укутала вампира в одеяло и набросила сверху плед. Поворошив тлеющие угли, разожгла камин. И помаршировала стирать окровавленные бинты и готовить. Надо бы снова растормошить вампира и покормить.
Так странно заботиться и помогать существу, о котором ты не знаешь совершенно ничего. Даже имени. Интересно, как вампир попал в клетку?

К кружке с кровью вампир присосался, как к шее девственницы. После первого жадного глотка поперхнулся, поморщившись, но продолжил пить. Ллинаре испытывала двоякие чувства: с одной стороны,  она понимала, что клыкастому эта кровь сейчас жизненно необходима, а с другой стороны девушка испытывала брезгливость. Сама она к такому напитку, наверное, ни за что не прикоснулась бы.
Разведенное с водой зелье понравилось вампиру куда меньше, чем кровь. Он попытался было отвернуться, но помешала вмятина на пушистом ковре. Пришлось пить терпкую, чуть горьковатую жидкость, которую вливала в него упрямая менестрель. При этом мужчина забавно морщился, как ребенок, которого заставляют глотать противную манную кашу, что вызывало у Ллинары улыбку.
Перевязка вампиру тоже не понравилась. Он морщился, жмурился, закусывал губу. Один раз, когда Ллинара прощупывала сломанное ребро, даже зашипел сквозь зубы, отчего-то напомнив девушке кота. Сознание пока не торопилось оставлять своего носителя, отправляя его в забытье. Возможно, на поверхности его держала боль. К слову, у менестрели было обезболивающее, но давать его она пока не торопилась. Боялась, что тогда вампир опять отключится и уже не выплывет из очередного забытья.
Закончив с перевязкой, девушка укрыла вампира одеялом и ушла на кухню, дав ему возможность спокойно поспать. Ллинара и сама от этого не отказалась бы. Менестрель не привыкла тягать чего-то тяжелее лютни и сумки с необходимыми в пути вещами, не привыкла переворачивать далеко не легких мужчин, чтобы обработать раны у них на спине, не привыкла дремать урывками, прислушиваясь время от времени, дышит ли спасенный ею вампир или уже пора волочить его под яблоньку и прятать в землю. От природы светлая кожа стала чуть бледнее, а под глазами залегли синеватые тени.
Готовка помогала отвлечься, занять себя чем-то. От выступлений она на сегодня отказалась, попросив соседского мальчишку за пару медных монеток сбегать к нанимателям и предупредить их. Денег у девушки хватало, а оставлять недобитого упыря одного она боялась.
Через пару-тройку часов, когда мясо было уже готово, а картошка сварилась, Ллинара отправилась уже в который раз за день тормошить вампира, успевшего во сне перевернуться на бок. Пришлось, опустившись на колени, трясти его за плечо, дожидаясь, когда он нехотя откроет глаза. На лице больного отразилась работа мысли: что он хочет больше – спать или кушать.
- Так я поверила, - усмехнулась Ллинара на его тихое бурчание. По опыту она догадывалась, что как только она перестанет трясти вампира, как яблоньку в период плодосбора, он попытается снова заснуть. Но пришлось все же отвлечься, вспомнив кое о чем. С дивана менестрель принесла несколько подушек. Как она усадит на них вампира, девушка представляла очень слабо. Особенно, если у того не хватит сил ей в этом помочь.
- Проснись и пой! – Ллинара бросила подушки на пол и снова плюхнулась на колени рядом с больным. – Вставай, вставай! – менестрель затормошила вампира с удвоенным энтузиазмом. – Пора кушать, пока еда не остыла. Сам-то ложку-вилку держать сможешь или мне придется тебя кормить? – девушка улыбнулась, представив, как кормить с ложечки мужчину, вообще-то превышавшего ее по всем параметрам. – Как тебя зовут-то, кстати?
Вопросы сыпались на голову вампира в завидном количестве,  а промежутки между ними свидетельствовали о том, что в ответа собеседница пока не ждет. Просто заполняет тишину, кажущуюся ей неловкой, своим беспечным щебетанием.

В итоге вампир под напором не желавшей отставать Ллинары перевернулся на спину. Раньше менестрель этого почему-то не замечала, но у него оказались разноцветные глаза. Один ярко-зеленый, а другой – голубой.
Вопрос об имени почему-то вызвал у вампира затруднения. То ли прикидывал, как соврать половчее, то ли не мог его вспомнить. Память – штука хитрая и сложная. Иногда она выкидывает все, кроме самой нужной информации.
- Ллинара, - в свою очередь представилась менестрель. На ее взгляд имя вампиру совершенно не подходило. Короткое и забавное, словно детское прозвище… Девушка почему-то представляла имена расы аристократичных кровопийц куда более звучными и внушительными. И это… Эльфийское какое-то. На лицо Ллинары невольно наползла улыбка.
Слова благодарности, прозвучавшие из уст вампира, привели менестрель в легкое замешательство. Почему-то она не рассчитывала их услышать, особенно сейчас, когда клыкастый больной едва-едва начал говорить. Ответить чем-нибудь дельным (помимо «обращайся», пришедшего на ум первым) девушка не сумела. Легкий румянец окрасил бледные щеки менестрели, засуетившейся с удвоенным энтузиазмом.
Для начала вампира следовало усадить. Аккуратно (не приведи Триединый,  расшевелить рану!) просунув обе руки под спину клыкастого, менестрель с грехом пополам сумела его приподнять и, навалив на себя, освободившейся рукой подсунуть подушки, соорудив из них что-то вроде горки. Теперь вампир, отпущенный обратно в среду обитания, царственно на них возлежал. Отведя со лба выбившуюся длинную прядь волос, девушка подняла с пола тарелку с едой.
- Так, молчание -  знак согласия, - фыркнула девушка, подсаживаясь поближе к вампиру. – Значит, примем за истину то, что кушать ты сам не можешь и мне все же придется тебя кормить, - пожав плечами, менестрель наколола на вилку кусок мяса и кусок картошки и поднесла к губам клыкастого, усердно закусывая нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Вампиры по определению сильнее и быстрее людей. Этот представитель расы любителей кровушки еще и мужчина. Но в данный момент он казался Ллинаре ребенком. Маленьким заболевшим мальчиком, которого нужно покормить, закутать в одеяло и взъерошить волосы, чтобы не грустил. Позже, когда вампир окрепнет, дитем будет казаться вовсе не он, а Ллинара. А сейчас… Сейчас, пользуясь моментом, девушка вертела клыкастого, как хотела.
Незаметно для самой себя менестрель начала напевать. Тихонечко мурлыкать себе под нос какую-то детскую песенку. Кажется, колыбельную.

Каждый раз, когда Ллинара делала что-то, что не совсем нравилось вампиру, он вздыхал. Так трагически, печально и обреченно, что менестрели приходилось закусывать губу, чтобы не начать улыбаться.
В конечном итоге вампира пришлось кормить с ложечки, ибо он оказался слишком слаб, чтобы есть самостоятельно. Первые два раза мужчина пытался отвернуться, плотно сжав губы и забавно наморщив нос. Улыбка, с которой девушка честно боролась, одержала безоговорочную победу. Попытка клыкастого все же поесть самостоятельно, перехватив вилку левой рукой, закончилась приземлением наколотого на нее мяса на одеяло. Ллинара недовольно поморщилась, подхватывая упавший кусок и отправляя его на край тарелки, и отобрала у вампира злосчастный столовый прибор. Не удержавшись от соблазна, легонько стукнула его по лбу, чтобы не дергался, коль уже не можется.
Менестрелем Ллинара стала не потому, что не нашла для себя иного способа заработать, а по зову души. Петь девушка любила сколько себя помнила, а потому водилась за ней привычка мурлыкать что-нибудь себе под нос. Особенно, когда приходилось делать что-нибудь монотонное и однообразное.
Набрать очередную порцию, сунуть в рот вампиру, дождаться, пока он прожует… Невольно Ллинара замурлыкала старую колыбельную, услышанную еще в детстве от старой няни.

Обернусь я белой птицей,
Да в окошко улечу,
Чтобы в ясно небо взвиться
К солнца яркому лучу.

Будут с неба литься звонкие трели,
Трели все весенния,
Чтобы колокольчики звенели,
Цвели цветы хмельныя.

Еда в тарелке закончилась неожиданно. Для  Ллинары. Вампир этого благословенного момента, судя по взгляду, ждал уже давно. Наверное, добрая менестрель все-таки перестаралась и не только положила ему слишком большую порцию, но и умудрилась, забывшись, скормить ее несчастному целиком.
- А теперь спи давай, страдалец, - фыркнула девушка, поправляя вампиру одеяло и поднимаясь с колен.
Вымыв посуду и поужинав, Ллинара вернулась в комнату. В кои-то веки у девушки появилось относительно свободное время и менестрель решила провести его интересно. Неделю назад она купила у знакомого торговца пухлую потрепанную книжку со сказками. Если верить заголовкам, которые Ллина только и успела пока прочитать, то в побитом жизнью томике были собраны легенды всех рас и государств. И имперские, которые менестрель в силу профессии знала неплохо, и эльфийские, и гномьи… Была даже орочьи, дриадские и вампирские. Забравшись с ногами в кресло и уютно укутавшись в плед, Ллинара погрузилась в чтение. Да так и заснула, второй раз за последние дни проигнорировав куда более удобный для подобных целей диван. Присутствие вампира, разом перевернувшего весь привычный образ жизни с ног на голову, менестрель больше не смущало. Ллинара вообще быстро привыкала к изменяющимся условиям жизни.
Проснулась менестрель уже посреди ночи. В окошко заглядывала красавица-луна. Выбравшись из кресла, девушка потянулась, разминая затекшие при сне в необычной позе мышцы, проверила вампира, дышавшего уже куда ровнее, чем вчера, и отправилась досыпать на диван. Жизнь начинала постепенно возвращаться на круги своя. Еще пара дней и можно будет даже вернуться к работе.

Забывшись, что имеет дело не с другом, а с представителем иной расы и лицом совершенно незнакомым, Ллинара легонько стукнула его по лбу. Вампир в ответ оскалился и клацнул зубами. Девушка отдернула руку, неодобрительно качнула головой и треснула вампиру по лбу уже ложкой, чуточку сильнее.
- Руку, тебя кормящую, не кусают! – назидательно произнесла девушка, погрозив своему пациенту пальцем. На клыкастого она не обижалась, понимая, что сама хороша.
Странно, но Ллинара даже сама не знала толком, зачем притащила его в дом. Почему не прошла мимо, а рисковала, вытаскивая из клетки. Он ведь никто ей – не муж, не брат. Не сын и даже не друг или просто знакомый. Чужой. Так зачем…
Ллинара читала, краем глаза следя за вампиром, клыкастый наблюдал за ней. Идиллия да и только. Первый в страну снов отправился больной, силы которого пока не позволяли длительно бодрствовать. Следом заснула и менестрель. Ночью она, правда, вставала и проверяла вампира, но это не суть.
Разбудил менестрель жуткий грохот. Такое ощущение, что где-то совсем близко уронили пару мешков с картошкой. Ллинара, мгновенно проснувшись, рывком отбросила одеяло и сидела на диване. Воображение успело нарисовать множество вариантов того, что было источником шума, вплоть до того, что зазывала догадался, куда сделало ноги его чудовище и пришел оное забирать обратно. Представшая взору менестрели картина маслом оказалась куда более прозаической: у вампира случился очередной приступ самостоятельности. Клыкастый куда-то намылился, совершенно забыв предупредить об этом факте хозяйку дома. Что называется, от филейной части отлегло. Отсюда и жуткий грохот. Вампир неверно рассчитал силы и упал обратно. Рановато ему пока вставать. В нарушителя спокойствия и порядка, снова уперто пытавшегося встать, полетела подушка.
- Ну что ты творишь? – заворчала девушка, спуская с кровати босые ноги. Все лестные эпитеты, которые она наградила мысленно неразумного упрямца, менестрель предусмотрительно опустила, решив, что с вампира хватит и сгоряча брошенной подушки. – Ты же все мои старания пустил псу под хвост! – разделявшее их расстояние рассерженная Ллинара преодолела за какие-то секунды. И снова напустилась на вампира. – Ну ты только посмотри! Раны некоторые опять открылись! Нет, если тебе не жалко себя, то имел бы уважение к чужой работе, - девушка закрыла глаза и досчитала до десяти и обратно, успокаиваясь. Чем-то в этом помогало то, что она и сама бы на его месте, наверное, поступила бы также. Не из глупой самостоятельности, а из-за нежелания нагружать того, кто и так уже взвалил на свои плечи заботу о тебе.
- Прости, если обидела сгоряча. Я испугалась, - уже более спокойно сказала Ллинара. Менестрель была вспыльчивой и темпераментной, но довольно отходчивой особой. Гневалась бурно, но скоро остывала и даже начинала немного раскаиваться в своей пылкой реакции. – Давай помогу вернуться на исходные позиции? – менестрель замерла рядом с вампиром, не торопясь ему пока помогать. Самостоятельный? Хорошо. Пожелаешь – сам будешь ползти обратно. Главное, чтобы дурить не начал. – Куда ты хотел дойти?

Подушка, запущенная Ллинарой, на удивление точно поразила цель. Вампир, успевший было принять вертикальное положение, получил ею в спину и сполз обратно. Было что-то забавное и нелогичное в мелкой (по сравнению с покрасневшим до кончиков ушей клыкастым) менестрели, упоенно ругавшейся на своего «пациента». Другой на месте мужчины уже попробовал бы огрызнуться, а этот стоит на четвереньках, терпит. То ли осознал свою вину и раскаялся, то ли решил, что перечить дурной бабе себе дороже. А может и вовсе прикидывает, как бы половчее Ллинару цапнуть.
- Что-то вроде того, - философски пожала плечами девушка, наблюдая за карабкающимся на стену и сползающим обратно вампиром. – Я до этого, знаешь, сюда никого не приносила, так что к жуткому грохоту посреди ночи не привыкла, - губы изогнулись в улыбке. Клыкастик своими действиями напомнил менестрели крысу в колесе, как-то виденную ею в богатом доме.
- До ветра – туда, - Ллинара махнула рукой в нужную сторону и фыркнула, наблюдая за снова сменившим цвет на красный вампиром. Прямо хамелеон какой-то, а не представитель древней и грозной расы. То он зеленый, то пунцовый, то белый… - Я не злюсь, а справедливо негодую, - усмехнулась менестрель. Вообще-то взятый ею чуть насмешливый тон не слишком подходил для общения с вампирами, но колкости соскакивали с языка сами собой. Говорить по-другому девушка не умела.
- Я похожа на испуганного человека? – заинтересованно приподняла бровь менестрель. – Нет, на сумасшедшую – возможно. Другие недобитых незнакомцев, укомплектованных острыми клыками, из клеток не спасают, - Ллинара фыркнула. – Не скажу, правда, что ты вовсе не вызываешь у меня никаких опасений. Но не пугаешь уж точно.
Возможно, говорить такие слова вампиру, после половины стакана крови довольно-таки окрепшему, было опрометчиво, но менестрель всегда старалась высказываться честно и в лоб. Так, по крайней мере, не будет недомолвок, подчас сильно мешающих. А Лира она действительно не боялась. Нет, вовсе не потому, что он был сейчас слаб и почти беспомощен. Просто не боялась и все. Немного опасалась его жажды крови, не более.
- Сам-то доползешь по назначению? – поинтересовалась девушка, отлепляясь от стены, на которую облокачивалась последние несколько минут.
Сон с Ллинары слетел окончательно. Ложиться было бы занятием бесполезным. Значит, надо идти готовить завтрак и приводить себя в порядок. Сегодня менестрель все же намеревалась сходить на работу. Вампир уже начал проявлять самостоятельность, так что вполне протянет несколько часов без ее опеки и заботы. Наверное.
- Если помощь понадобится или еще что – зови, - крикнула девушка уже из кухни. Загремела посуда, зашуршали шаги.