Дети бывают разными: добрые и вредные, умные и не очень, робкие и бойкие, но все они любопытны. Маленькая Ллинара Эйдан, в данный момент пытавшаяся подслушать, о чем говорит с няней соседка, исключением не стала. Малышка стояла за дверью, плотно прижавшись к ней ухом и затаив дыхание, чтобы не дай Триединый себя чем-нибудь не выдать. А послушать было что:
- Слышно, в деревню-то приехала ведьма. Сильная аж жуть!
- С чего это ты взяла, что она сильная? Может, врут все? – голос няни звучал чуть насмешливо, голос соседки – таинственно-заговорщицки.
- А как иначе? Она ж взялась дочку Грайтову лечить. А от неё все лекари-травники да знахари отказались. Так и сказали, мол, прощайтесь с ней ужо, не жилец она. А эта взялась.
- Думаешь, вылечит? Ох, может опять шарлатанка какая?
- Да ты что! Никакая она не обманщица! Самая взаправдашняя ведьма. Си-и-ильная. Вот только лицо все время прячет почему-то. Вот бы выяснить какая она на личико-то!
- Так пойди поспрашивай. Говорят, её Белка из третьего дома видела, когда та умывалась, – соседка, ведомая инстинктами профессиональной сплетницы, подскочила на месте и резко засобиралась:
- Ой, чего это я сижу! У меня ж  дома не прибрано! Ужин не сготовлен!
- Ну, ты тогда иди, иди, – судя по звукам, няня таки выпроводила загостившуюся женщину.
Ллин скорей побежала на второй этаж, чтобы няня не узнала, что она еще не спит. По сведениям той же няни, малышка уже как час была в постели и видела десятый сон.
Юркнув под одеяло и показательно засопев (на случай, если няня придет проверять), девочка задумалась: тетя без лица жутко заинтересовала кроху.
Вот бы скорей пришла соседка и рассказала все.
Вот только соседка не пришла ни на следующий день, ни на послеследующий. По подсчетам Ллин она должна была давно явиться с новыми сплетнями. Вот только соседки все не было. А может, она приходила, когда Ллин гуляла с Таларом.
Терпение малышки закончилось на третий день: не в меру деятельное дитя решило самостоятельно узнать все. Она уже ходила с Таларом в деревню. Вот и сейчас может сходить. Одной, конечно, страшно, но она возьмет у Талара кинжал, и её никто не посмеет тронуть. Ведь так хочется посмотреть на тетю ведьму хоть одним глазком.
Весь следующий день малышка готовилась к своей вылазке, а потому была необыкновенно тихой: вдруг, если она начнет шалить, няня догадается, что у  Ллин на уме? Так что обеспокоенная няня (а не заболел ли ребенок часом?! Такая тихонькая!) отправила кроху раньше обычного спать.
Как только стихли все шаги, Ллинара выбралась из постели, натянула спрятанную за шкафом одежду, которую приготовила еще утром, вытащила из-под кровати стянутый для поднятия боевого духа кинжал (правда, с учетом роста малышки, он вполне мог заменить ей меч), и выбралась из дома через черный ход.
Каким-то чудом ей удалось дойти до деревни, не попав в переплет. Правда, дом, где остановилась тетя ведьма, пришлось искать очень долго: Ллинара не знала, где живет Грайт, а спросить было не у кого, да и боялась она к людям подходить.
Наконец, нужный дом был найден. Девочка пролезла в дыру в заборе и подкралась к зданию. Свет горел только в одном окне. К нему-то и пошла любопытная Ллин.
Окно оказалось несколько выше, чем могла дотянуться Ллинара, но девочку это нисколько не смутило. Ллин, сопя, как рота ежиков, подтащила какой-то чурбан и забралась на него. Теперь она вполне могла, подтянувшись, забраться на карниз со стороны улицы.
В идеальном плане девочке было учтено почти все. Вот только Ллинара не предположила, что карниз может оказаться старым и ломким, и что, забравшись на него, она упадет. В попытке зацепиться хоть за что-то Ллин схватилась за подоконник, повиснув на нём. В соседнем окне зажегся свет, потом еще в одном. Перепуганная малышка из последних сил подтянулась и забралась на подоконник: отпустить руки и спрыгнуть на землю было страшней. Окно оказалось открыто, а к комнате никого не было. Может быть, именно поэтому услышавшая топот ног и людские голоса малышка отважилась забраться внутрь и спрятаться в платяном шкафу за чьей-то одеждой.

С самого начала малышка рассчитывала, что комната так и останется пустовать до утра, а с рассветом или даже чуть раньше, едва лишь уляжется шум, она сбежит через то же окно. Варианты, в которых в комнату кто-то входил или окно попросту запирали на ночь со стороны улицы, отрезая тем самым путь обратно, она не рассматривала. Неподвижно лежавшую на постели Изабеллу малышка в полумраке не заметила.

Ллин замерла, как мышка под веником, когда в комнату вошла тетя ведьма. Женщина действительно скрывала лицо под капюшоном. От голоса колдуньи, разговаривавшей с отцом больной, по спинке девочки побежали мурашки. До неё с некоторым опозданием дошло, что она, скорее всего, попала в неприятности. Малышка испуганно затихла в шкафу, мечтая поглубже закопаться в одежду, чтобы странная женщина её не нашла.
Она меня съест.
В небольшую щель между неплотно прикрытыми створками девочке было прекрасно видно всю комнату.
Тетя ведьма подошла к кровати больной дочери Грайта, заставив малышку не на шутку испугаться: а вдруг она сейчас Изабеллу скушает? Женщина что-то пробормотала и подошла ближе к шкафу. Сердце малышки пропустило удар – вот сейчас она её точно заметит, вытащит и сварить из не в меру любознательной крохи зелье.
Но все обошлось. Ведьма отошла от шкафа, в котором затаилась Ллинара, и вернулась к постели больной.
Надо сказать, что Ллинара несколько раз видела Изабеллу, когда ездила с Таларом на ярмарку. Это была веселая, полная жизни девушка. Она звонко смеялась, что-то напевала, даже подарила малышке вкусного петушка на палочке и иногда играла с ней. А сейчас….Сейчас на Изабеллу было больно смотреть… От прежней шутницы Беллы остались разве что волосы… Длинные и красивые.. Нежная розовая кожа девушки посерела, став больше похоже на побитый временем и сморщившийся от влаги пергамент. Некогда живые и лучистые глаза погасли… Руки стали такими тоненькими, что казалось, что их можно сломать одним неловким прикосновением… О том, что девушка еще жива, говорили только лишь неровно поднимавшаяся грудь больной и изредка вырывающиеся из её горла тяжелые хрипы. Ллинара вытерла набежавшие на глаза слезы первой попавшейся под руку тряпкой, ни мало не волнуясь о том, что это может быть любимое платье хозяйки дома.… Доброй малышке стало безумно жаль Изабеллу. Она ведь такая добрая, она не заслужила такой болезни. Ллинара шмыгнула носом, не отводя зачарованного взгляда от Изабеллы и ведьмы, снова что-то пробормотавшей себе под нос.
Стоять в почти полной темноте душного шкафа, среди пропахших средством от моли и пылью  вещей, было невыносимо. В теплом осеннем пальтишке стало жарко. Ллин постаралась встать поудобнее, при этом не произведя много шума. Но не шуметь совсем не получилось.
Когда ведьма сказала господину Грайтову, что это явно не Изабелла шумела в комнате, девочка только чудом сдержалась от испуганного ойканья, вовремя зажав рот ладошкой.
Мне не страшно. Мне совсем не страшно. Изабелла выздоровеет. Тетя ведьма меня не найдет.
Больная снова тяжело выдохнула. Это стало последней каплей – Ллин окончательно перепугалась. В голову малышки даже пришла мысль о том, что будет не так уж и плохо, если её найдут.
Подумаешь, наругают и отведут к няне. Она меня отправит в постель и лишит сладкого.

Щеки малышки, затаившейся в шкафу, окончательно стали пунцовыми. И не только из-за того, что сидеть в душном  шкафу, будучи одетой в теплое пальто, было очень жарко. Нет, Ллинаре стало ужасно стыдно за свое поведение. Нянюшка уж точно бы его не одобрила. Во-первых, Ллин ушла из дома ночью и без разрешения взрослых. Во-вторых, девочка забралась без позволения в чужой дом и теперь стояла среди одежды хозяев жилища в грязных сапожках. В-третьих, из шкафа было прекрасно слышно, что говорят присутствующие в комнате, так что получалось, что девушка еще и подслушивала. Это было просто ужасно. Няня очень расстроится, если узнает.
Внимание занимавшейся самоанализом Ллинары привлек голос вернувшегося Грайтова. Из его разговора с тетей ведьмой малышка поняла, что вылечить Изабеллу полностью вряд ли удастся. Скорей всего, она так и останется такой немощной старушкой. Искренне расстроенная и перепуганная  малышка всхлипнула, забыв, что ей следует вести себя потише. Гениальная идея, что болезнь может быть заразна и Ллин вполне может подхватить её от Изабеллы крохе в голову не приходила.
Когда ведьма начала напевать детскую песенку про мышек, Ллинаре ужасно захотелось её подпеть. В головенку малышки даже пришла мысль о том, что, возможно, эта тетя не такая уж и плохая. Вот только, несмотря на это, идея ведьмы открыть шкаф и изловить мышку для опытов кроху совсем не обрадовала. Девочка прекрасно понимала, что вместо мышки ведьма найдет среди одежды одну не в меру любопытную девочку. И этой девочке заслуженно попадет.
Ллинара осторожно отодвинулась вглубь шкафа, спрятавшись за какой-то старой, пережившей не один налет моли шубой, чтобы не попасть в полосу света, если дверца шкафа откроется. Бешено колотящееся сердце ушло куда-то в пятки. Ллин старалась совсем не шевелиться и даже затаила дыхание, боясь выдать себя одним неловким движением или не вовремя вырвавшимся вздохом.
Секунды тянулись так медленно, словно вдруг решили превратиться в часы. Девочке казалось, что прошел уже целый месяц с тех пор, как ведьма изъявила желание открыть шкаф, послуживший убежищем для Ллинары, и изловить шебуршащуюся там мышку.
Может, она передумала и не полезет сюда? Я бы тогда постояла тихонечко до утра и сбежала.
Думать о том, что будет, если тетя колдунья откроет шкаф и пошерудит там в поисках мышки, а найдет там затаившуюся девочку, Ллинара старалась не думать. И так слишком страшно было стоять в почти полной темноте душного шкафа, с минуты на минуту ожидая, что тебя найдет страшная тетя ведьма без лица.
Съест. Точно съест. Или зелье сварит.
Отчаянно хотелось разреветься и попасть обратно домой, к няне и Талару. И все равно, что скорей всего маленькой шкоднице всыплют по мягкому месту и лишат сладостей.