Ссылка
Воистину, человек уникальное существо по своей природе. Его сила воли не имеет аналогов – в этом он превосходит любое живое существо на планете. Способность противостоять страху, противиться судьбе, выживать в немыслимых условиях благодаря  силе воли и адреналину… всё это делает его совершенно уникальным. И всё же, порой, этого не достаточно.
Иуда оцепенел. Слова Императора поразили его как молния, он замер, парализованный ужасом. С трудом он заставил себя опустить глаза в пол, не замечая того, что его рот раскрылся. Страх объял всё его естество – мир будто перевернулся. Последствия столь опрометчивого поступка, как дуэль, мигом встала перед глазами инквизитора. По его примерным подсчётам у Антуана было мало шансов на победу. Император, будто назло, спустился с трона и встал напротив Иуды, испытывая его и проверяя, но от страха за жизнь учителя у священника не было больше концентрации и сил на поддержание своего образа. Он больше не скрывал своих чувств – его лицо объяли страх и боль.
- Боже, Боже, Боже, Боже… - шептал он, ощущая то, как обстоятельства навалились на его плечи. Если Антуан выиграет, то церковь навсегда будет запятнана позорным клеймом – Святым Отцом, совершившим убийство. Если же Антуан проиграет, то церковь и инквизиция останется без своего духовного наставника. А приемником будет…
Глаза Иуды расширились, адреналин выбросился в кровь, шок перекрыл дыхание. Мужчина почувствовал, как в кончиках его пальцев закололо, сам он прерывисто вздохнул. В его голову не могло прийти мысли, что Император просто проверяет его и он выдал то, о чём подумал прежде всего:
- О Боже… это я… - его голос задрожал и он искренне залепетал, обращаясь скорее к себе, чем к своему монарху – Сегодня утром… на личной встрече… А-А-Антуан вызвал меня… мы говорили и он…. О Боже, он же не мог предвидеть такого?! – Румата с ужасом посмотрел на своего повелителя, вслух произнося свои мысли. На самом деле он даже не расслышал его вопроса – просто его собственная логическая цепочка и вопрос Императора совпали. В голове Иуды выстроился разговор в Парке и так подогнался под обстоятельства, так вывернулся и исказился, что он искренне поверил в то, что утром Антуан выбрал его своим преемником. Он так искренне в это поверил, так накручивал себя с каждой секундой, что страх стать главой церкви превозмог в нём страх потерять учителя.
- Я не хочу… я не хочу быть… О Боже… Нужно немедленно вмешаться! – решительно воскликнул молодой человек, не заметив того, что пока он боролся с собой зал, в общем-то, уже успел опустеть. С тревогой в последний раз взглянув на Императора, юноша, дрожа, поклонился и развернулся к выходу, не переходя на бег лишь потому, что этого требовали правила приличия.